Красивая, ломаная крыша дворца Императора выстреливала золотыми лучами в утренний, прогретый воздух великого Шизостана. В огромный дворцовый парк, составляя неподражаемую коллекцию растений, были насильно завезены представители даже самых удалённых уголков мироздания. Словно соревнуясь друг с другом, деревья, кустики, цветочки, травинки, если не цветом, то запахом поражали органы зрения и обоняния, и, уводя цветущей аллеей, к воротам, сквозь которые можно было проникнуть в это очарованное место, на чьём кованом, золочёном теле весело плясали, переплетаясь, стилизованные факи и кукиши, каковые сейчас приветливо раскрывали свои объятия перед единственным в мире, универсальным, летающим и плавающим кабриолетом «Суару – 2402», за белоснежным рулём коего, вальяжно откинувшись на белую кожу кресла, возлегал агент ХХ, доверенное лицо Императора Z. Два высоких, засекреченных чина на воротах, облачённые в золочёно-красное, усердно заменяя шлагбаум, склонились и отдали честь.
Мягко покачиваясь, суперавто вплыло на благоухающую разноцветьем аллею. С полузакрытыми глазами, правя руль пальцем, брутальный красавец прислушивался к щебетанию птиц, вдыхая ароматы и гоняя языком, застрявший в белоснежных, интактных зубах, кусочек мраморной говядины, выращенной в теле молодого бычка на северном склоне Пендосского холма, приятно щекотавший десневой сосочек. Машина плавно качнулась, остановившись у каскадного фонтана, мелодично шлёпающего ниспадающими потоками. По открытым частям загорелого тела мужчины, выступающих из белоснежного фрака, ветерок приятно мороснул водичкой.
Подскочивший засекреченный высокий чин в золотом и красном, поклонившись, отдал честь и отпарковал машину. Мягкая ковровая дорожка провела желанного гостя в покои дворца мимо великих произведений скульпторов и художников, к золочёному столу, сервированному тончайшим фарфором, в котором томились, ожидая исполнения своего предназначения, изысканные блюда от шефа Поргжини. Оторвавшись от намазывания паштета из печени хохлатой Паралагосской уточки на Булонский трюфель, хозяин Шизостана с редчайшей искренностью и теплотой раскрыл объятия.
- Дорогой друг! - непривычно громко и радостно, преодолевая свою обычную манеру тихим ироничным шепотом решать судьбы народов, воскликнул полдничавший Император.
- Ваше Величество…- торжественно пропел агент ХХ.
- Нет-нет, друг мой, Вы же помните, после того, как Вы крайне удачно трентактировали сурбулентов, мы договорились обращаться ко мне запросто, на «ты»; не надо имен, титулов, просто на «ты», голубчик.
- Слушаюсь, - вольно расслабился агент, - Ты просил зайти… - тут он поперхнулся, поймав жесткий взгляд Императора.
- Голубчик, вот только чуть больше в «Ты» уважения, чуть больше, ладненько, - расстроено прошептал Император, на что опытный агент просто кивнул. - Задание есть особое, секретной важности. Видишь ли, любезный, Кунаир передрыпнулся к Пореву, может случиться дистрюкация. Шмартни, друг мой, Кунаир, только тихо, быстро, тотальненько, в общем. А я уж как водится, желаньице твое сокровенное исполню. Скажи только, какое.
У агента ХХ было все. После того, как медленно, вдохновенно отпилил руки и ноги своему последнему врагу, острых желаний он не испытывал. Оглянувшись по сторонам, супермен остановил взгляд на огромном экране «Соньсунга». Единственный во Вселенной телевизор с эффектом будущего присутствия транслировал награждение конкурса красоты следующего года. Корона, инкрустированная сингальскими трихандрами, водружалась на прелестную головку Мисс Латинегро, от которой головокружительно благоухнуло, натруженным в конкурсе купальников, потом.
- Можно будет? – с легким недоверием спросил агент.
- Тотальненько, дружище, тотальненько, - в привычной, самоуверенной манере прошептал Император.
Прощально кивнув, попятившись, чтобы не показывать Первому лицу мощную спину, ХХ метнулся исполнять приказ.
«Суару» рявкнул и вертикально взмыл, лишь на мгновение дав взглянуть сверху, уже пилоту корабля, на яркую, будто искусственно созданную цветную аппликацию дворца в окружении парка. Через считанные мгновения шмартнутый Кунаир захлебнулся огнем. Там, где гореть было нечему, дымились руины. Всего-то точная локация из экзосферы, нажатие страховочной кнопки «Ксуп» от нечаянности, и подтверждение «Плаз» с установкой времени бомбометания, выставленного по расчетной формуле, в зависимости от площади и укрепленности отдельных районов, установленной разведданными, с повышающим коэффициентом разрушения в случае неверности данных, плюс, на подлете к цели шумогашение, включаемое опрыскивающим, за доли секунды до взрывов, поражаемую территорию специальным звукопоглощающим составом, разработанным в дружественном Наире.
Через семь минут сорок секунд суперавто приземлилось на лужайке виллы, своей интимной, не фасадной частью обращенной с края скалы прямо в океан. Добрый старый Псевок, когда-то дворцовый мажордом, а теперь тихо стареющий на более спокойной работе у ХХ, встретив хозяина бокалом прохладительного, торжественно пропел:
- Вас ждут у бассейна, очень ждут.
Бассейн-инфинити, создававший впечатление, что его поверхность не имеет границы с океаном, легонько волновался. На столике у шезлонгов небрежно брошенное парео и корона мисс Вселенной взволновали хозяина меньше, чем тело, возмущавшее воду бассейна, а с ним, казалось, и продолжающийся океан.
Заметив расслабляющего бабочку мужчину, мисс Латинегро начала выход из воды, достойный пера великих мастеров. Выпуклости и вогнутости шоколадного бюста расположены были самым душераздирающе вожделенным образом. В шаге от мужчины девушка демонстративно поскользнулась. Но, конечно же, ХХ подхватил ее на руки, прикоснувшись к самым волнительным упругостям…
«Семь сорок» взорвала телефон. Скрюченный на диване, заросший, пахучий мужик захлопал ресницами по черным кругам вокруг глаз. По старенькому телеку шел «След». Словно проглотившая трубу, главная дама-следователь объясняла убийце, что пойман он с помощью комара с места преступления. Путем новейших анализов, доказали, что насекомое пило кровь убийцы в тот самый момент, когда жертва прощалась с жизнью. Равнодушно скользнув слезящимися печальными глазами по захватывающему сюжету, он отодвинул растрескавшуюся, многослойно крашеную табуретку с вонючими бычками в томатном соусе и растерзанной луковицей на ней. Сунув ноги в раздолбанные, больше похожие на «испанские сапоги», тапки, мужчина, шаркая, поднимая устало разлегшуюся пыль, побрел на кухню. Наковыряв в переполненной окурками банке из-под соленых огурцов беломорину на пару затяжек, не найдя спичек, подкурил от газовой плиты, гревшей плохо отапливаемую квартиру. За окном трагическими, грязными язвами было покрыто посеревшее снежное тело Земли, из которого редко торчали отравленные копья деревьев и стрелы кустарников. За всем этим, на противоположной стороне улицы, по которой, медленно переваливаясь через колдобины, пробирался транспорт, виднелся, слабо подсвеченный еще не перегоревшими лампочками, гастроном, правая витрина которого была расписана магическим заклятием: хлебколбасаводкатабак. Именно у нее собирались единомышленники, которых и рассмотрел в сумерках проснувшийся мужчина. «Надо идти. Все кончилось. Бабло тоже. Ладно, там что-то порешаем. Под лежачее не потечет…»
В дверь постучали, звонок давно издох. Подходя к ней, хозяин прокряхтелся, но все равно хрипло рявкнул:
-Кто?
- Здесь проживает Хаим Хавтан? Это инспектор Петроэлектросбыта. Я уже год не могу к вам попасть. Мне только… - ласково щебетала женщина за дверью.
Неумело повысив голос, жилец пробурчал:
- Взрослых нет дома.
Довольный собой, обескуражив незваную гостью, ХаХа, как звали его дворовые, высмотрев вывалившуюся из парадной инспекторшу, накинул драное ратиновое пальтишко, задрал воротник и вышел за дверь. Лоскутами повисла облупившаяся грязно-салатовая краска парадной с оторванными от ржавых перил деревянными поручнями. Хаим чувствовал себя внутри парадной, как внутри капусты с набитыми в нее гвоздями. Доковыляв до почтового ящика, он сплюнул, предвкушая огорчение, но заглянул. Стопку коммунальных счетов вынул, повертел, но всматриваться не стал. Спустившись на пролет ниже, привычно открыл пустой пожарный щит, и в груду уже изодранной бумаги дорвал стопку счетов. Небрежно хлопнув дверцей, рявкнул:
- Сука, Император.
Моше