ШИДУХ ДЛЯ ДВУХ ПАР УХ заключение
В пятницу, после парикмахерской, плотно пообедав, Александр стоял под душем и брился, насвистывая «Что день грядущий мне готовит…» Ощущение надвигавшейся, неудержимо всасывающей в себя важности, усиливалось. Сегодня произойдёт встреча, может самая-самая, после которой он наконец перестанет бродить вечерами по улицам, стеснительно вглядываясь в жизни семей за чужими окнами, приостанавливаться, рассматривая дорогие машины, и размышлять о том, что всего этого может у него никогда не случиться.
Как же мне её называть? – думал мужчина, стоя у зеркала и распечатывая туалетную воду «Тигр», купленную в ближайшем ларьке. – Если по имени и отчеству… А вдруг случится обнять, а я по имени-отчеству. А вдруг… - Александр туманно представил ситуацию, в которой лишний даже читатель. Отвлёкшись во избежание правильной реакции организма на такие мысли, он выбрал белую с якорьками рубашку и галстук в крупный оранжевый горошек, новые джинсы со старательно наглаженными ещё мамой, стрелками. Начищенные гуталином туфли со скошенными каблуками довершили образ моряка и ковбоя, вызванного к начальнику Сельхозморуправления.
Ирина скушала на ночь с рыбой бутерброд. Бутер бродил с утра куда хотел. Насмотревшись странных снов, выбора особого не было: образ Веры Павловны владел ей безраздельно. Выбирая вечерние цвета для макияжа, напевала, перефразируя, из оперетты: «Пойду к раввину я, там ждут меня друзья». Это была вторая её попытка. Первый раз, около года назад, к этому же раввину, легко декольтированная в классических местах, вместе с ней направилась Манон Леско. Та искала кавалера де Грие, и показанный доцент кафедры энтомологии в двойных линзах, увеличивавших неестественно зрачок, особенно при встрече его с классическими местами, на которых сбивалось даже слово Торы, произносимое хозяином стола, мягко говоря, не соответствовал. В нанесённом боевом раскрасе, перед зеркалом, удовлетворённо цокала языком не Ирина, простите, Адольфовна, а всё та же Вера Павловна. Бутер в животе пропустил через себя овощной супчик, но держался по-прежнему цепко.
Кстати было бы заметить, что одно из принципиальных отличий накрашенной красивой в том, что с большой долей вероятности кажется: утратив нанесённое искусственно, она останется такой же привлекательной, а вот в случае с дурнушкой… Вобщем, не нужно ей смывать всё это…
Ранний кабалат-шабат собирал, приглашённых к раввину, в сумерки.
Александр мялся у парадной, когда разглядел и безошибочно распознал, семенящую на каблуках, Ирину. Его представления совпали с увиденным, а именно этого он ожидал меньше всего, поэтому неожиданно обмяк, потеряв бравость, секунды назад запечатлённую приближавшейся женщиной и моментально вдохновлённую этим образом.
- Добрый вечер. Я Саша, - промямлил, будто устраивавшийся на работу изголодавшийся проситель.
- Ира,- приподняв бровь, с вызовом бросила Вера Павловна, махнувшая перед выходом, для храбрости, клюквянки.
- Нас, наверное, там ждут, - кивнул в сторону двери, обрызганный независимостью женщины, бухгалтер.
- Не думаю, чтобы очень. Я бывала на таких мероприятиях. Мы можем легко изменить план, - решимость в голосе совпала с принятой позой.
- Как Вам будет угодно, - пролопотал потомок разбойника.
По односторонней инициативе и, следовательно, обоюдной договорённости, они оказались за столиком, поблёскивавшего золотом в полутьме, дорогого ресторана.
Вера Павловна и Манон Леско объединились, совсем позабыв про Ирину Адольфовну.
Сложив ноги в одну сторону, красиво выгнув спину, с гордо, пока покоящейся, головой, высоко подняв бокал флюте, она произносила слова, ловя робкие взгляды, вдавившегося в кресло, Александра, зажавшего такой же бокал в кулаке, и взгляды сторонних наблюдателей, косившиеся в её сторону и заставлявшие возмущённо вздыматься грудь.
Саша сделал всё правильно, как учила мама: «Понравится кто, в ресторан веди, заказывай после неё и то же, что она; разговоры веди только о ней. И ты на коне…»
Всадник застыл на коне в странной позе, заказав то же самое, но говорить ему не пришлось. Эффектно позируя, нравясь окружающим, а значит и ему, Ира рассказывала о своих предпочтениях, как вкусовых, так и литературных, пока её спутник пытался выковырять языком из зуба застрявший кусочек лосятины, безошибочно определив его размеры, а затем и стоимость: семь рублей восемьдесят три копейки.
Посреди странно развивающегося романа появилась девушка с корзинкой цветов. Она, загадочно улыбаясь, нависла над А.Е. в томительном ожидании. «Возьми цветов, идиёт,» - шептал в ухо мамин голос. Но для кого? То ли для И.А., то ли для В.П., то ли для М.Л., а может для всех троих, чтобы сразу наповал, как у предка, высадив обойму из кармана плаща?
Следующий момент, как потом анализировал, не терявший бдительности, смышлёный бухгалтер, был кульминацией вечера, а именно: подвыпившие женщины эротично выгнулись в сторону сопровождающего, и самая смелая из них провела коготком по якорькам на рубашке. Волоски на руке вздыбились, пронзая волшебной приятностью, сродни тринадцатой зарплате.
- Три розы для дамы, пожалуйста, - часто хлопая ресницами, нащупывая в кармане кредитку, сдавленно произнёс Александр, - Нет, нет, пожалуй, девять, - и обильно вспотел.
- Не правда ли, он милый, - стеклянные зрачки отражали занесённый бокал, пока красивые губы протяжно пошлили. Затем Ирина анализировала «Тёмные аллеи», вспоминая все пикантные моменты, при молчаливом одобрении собеседника; после перешла к подсчёту случаев в литературе с поцелуями ниже пояса. Никто не знает, что было бы дальше со скромным библиотекарем, желавшим семейного очага, если бы скромный бухгалтер, желавший того же, не предложил тост за маму Иры и за папу, естественно, Адольфа.
Симпатичная во всех своих шалостях от неожиданности прыснула изо рта, приготовленным к проглатыванию, шампанским. До сих пор Ирине было хорошо. Лосятина своей упругой тяжестью продавила ночной бутерброд и заняла его место, упёршись копытами в стенки кишечника, продолжая принимать душ из дорогого шипучего.
- А вот этого не надо, - нахмурив яркие брови, женщина пьяно поводила указательным слева направо.
После того, как Ирина, победно обведя сверкающими глазами, полумрак, поблёскивавшего золотом, зала, заговорила о канкане, Саша, поймав в который раз недоверчивый взгляд официанта, предложил рассчитаться…
На следующий день пополудни, в разгар прославления в синагогах дня отдыха, на вздрогнувший от неожиданности телефон шадханит, пришли два сообщения.
«Спасибо большое за участие, но некоторые последствия встречи заставили задуматься. Очень милая особа, но мои доходы не сопоставимы с её запросами. Учитывая это, готов продолжить поиск при Вашей помощи».
«Александр - милый мужчина, скромен, даже слишком, прижимист, даже слишком. Как претендента, конечно, его можно воспринимать, но, может быть, есть кто-нибудь ещё без даже слишком? Буду благодарна и отзовусь в любое время на предложение».
Так, всё ясно, - отметила для себя в моцей шабат шадханит, поправив съехавший парик с перекосом в другую сторону, - одна могла, но не хотела, другой хотел, но не смог. Короче, этой что-то постарше, а значит пощедрее, а тому подурнее, может даже с лёгким физическим изъяном.
В редкие встречи на общих мероприятиях, А.Е.Жмо и И.А.Транж многозначительно улыбались друг другу, как старые добрые друзья, у которых уже всё было.
Моше